к нему клинок и откромсал изрядный кус от задней ноги косули.
А потом с жадностью вонзил в него зубы.
М-м-м, скусна-а-а!
Не дававшее покоя брюхо снова заурчало.
На этот раз от удовольствия.
Солнце тем временем скрылось за кромкой леса, окрасив её на прощание багряными тонами.
А-а-а – будь что будет!
Махнув рукой на все подозрения и переживания, Волченя выбрал себе уголок поудобнее, где трава была помягче, подстелил под голову седло, снятое отроками с его жеребца, завернулся в попону и мгновенно погрузился в глубокий сон безо всяких сновидений.
Благо, его-то в дозор уж точно не поставят.
Ночь, на удивление, прошла спокойно. Во всяком случае, чувствительный ко всякого рода подозрительным шумам, лесной зверь ни разу даже не пошевелился.
Поднявшись же с первыми утренними лучами, Волченя чувствовал себя на диво свежим и отдохнувшим.
Сладко потянувшись, он разогнулся словно хорошо натянутый боевой лук.
Ух-х-х, ядрёна сиська!
Одновременно с хищником пробудился и весь лагерь.
Сборы в дорогу у маленького отряда много времени не заняли. Меньше чем за полчаса стан был собран, и кавалькада тронулась в путь.
Путник уже привычно занял место в её голове – рядом с княжичем. Тот хмуро молчал, покусывая губу, всем своим видом давая понять, что не расположен к разговорам.
Ничего – день в дороге длинный – сам речь заведёт, как пить дать.
Группа всадников неспешно проследовала через узину, вдоль обрывистого яра, настолько близко подступавшего к урезу воды, так что проехать через неё можно было только цепочкой по одному.
Самое удобное место для засады!
Повинуясь звериному чувству опасности, Волченя вскинул голову вверх. К той нише, откуда на них напали в прошлый раз, сразу побив стрелами и сулицами половину отряда.
Ему самому на память о том дне остался рваный шрам на плече – след от прошедшего вскользь срезня.
И сейчас на той нише были люди.
Целых полдюжины.
Вот только уже не живые, а мёртвые.
Причём смерть пришла к ним в каком-то странном виде. Все шестеро были насажены на копья, только каждый из них – разной частью тела. Один животом, другой грудью, третий выей, четвёртый и вовсе – гузном. Словно тот, кто их умертвил, обладал каким-то странноватым чувством юмора.
Но при этом и недюжинной воинской сноровкой.
Так что вариантов было не так уж много.
Волченя пристально посмотрел в лицо воеводы.
Оно было невозмутимо. Только уголок губ предательски кривился в усмешке.
«Я всё равно слежу за тобой, парень» – сказали его глаза.
Окрестности большого озера
Обнажённые тела подпрыгивали в танце, припадая то на левую, то на правую ногу, придерживаясь странного, им одного ведомого ритма. Высокие и низкие, стройные, и со складками кожи на боках и животе. В воздух взвивались длинные распущенные