и слухом, и зрением, и руками. В противном случае творцу придется наслаждаться своим творением в одиночку.
– Я знал и знаю многих, которые не пожелали передать векам никакого материального воплощения своего вдохновения. Разве для слушателей поет соловей? И разве он озабочен тем, чтобы занести свои трели на нотную бумагу?
– Возможно, человечество ничего не потеряло от их чрезмерной скромности. Но не исключено, что, скрыв от людей плоды своего вдохновения, они обокрали человечество.
– Человечество не заметило потери, значит, оно ничего не потеряло… Искусство не способно изменить мир. Оно только может сделать его чуть менее отвратительным…
– Позвольте с вами не согласиться. Представьте себе, насколько бессмысленнее, кровавее и страшнее была бы история человечества, если бы не усилия художников! Чему, если не искусству, обязано человечество тем, что преступление, порок, всякого рода уродство внушают людям такое отвращение?
– Да кто вам это сказал? Как бы хороша ни была книга, картина, статуя или мелодия, люди, слегка повосторгавшись ею для приличия, продолжают предаваться всем мыслимым и немыслимым грехам и порокам.
– Уже и то хорошо, что искусство приучило людей стыдиться низменных страстей.
– И тем способствовало возникновению ханжества и лицемерия… И вы глубоко заблуждаетесь, если думаете, что цель искусства состоит в искоренении пороков и возвращении заблудших на путь истины. Это побочное явление, и совсем не обязательное.
– Я думаю, что с помощью искусства человечество пытается осмыслить себя и свое место в мире.
– И это второстепенно.
– Что же, по вашему мнению, главное?
– Постижение Бога через душу творца. Бог сотворил мир, и каждый человек, создающий собственный мир, в этом смысле уподобляется Богу.
– И в один прекрасный день убеждается, что созданный им мир начинает жить по своим собственным законам, совершенно выходя из воли создателя.
– Такова судьба любого творца. Я думаю, Бог, создавший человека и вдохнувший в него душу, не однажды поражался неразумности своих созданий, необъяснимости их поступков и бессмысленности речей.
– Что совсем не мешало Ему любить их.
– Потому что, как всякий творец, Он слишком много себя вложил в свои непутевые творения. В этом вообще заключается тайна всякой великой любви. Потому-то порой с такой безумной силой и любят недостойных, что слишком много своей души вкладывают в них…
– А разве сама любовь не является творением искусства? Снимите с нее покров тайны и чуда, в который облекли ее поэты, – и что увидите под ним? Простое и грубое стремление к плотским утехам – и ничего более. Но под влиянием искусства слепая страсть превратилась в одно из самых утонченных, изысканных и сложных чувств, присущих человеку.
– Искусство, безусловно, важная часть жизни. Но сама жизнь обязана своим возникновением тому, что вы называете слепой страстью.
– Возникновением – да. Но существованием