не воруют. Обычно если кто-то желает завладеть женщиной без согласия её семьи, он приходит в дом и убивает всех мужчин, а остальных продаёт в рабство.
Сир Хью пришёл в ужас от этих слов.
– Рабство под запертом указом короля!
– Указ короля? Ну, мне об этом неизвестно. Рассказываю, что вижу и знаю сам.
– И вы такое делали? Убийство мужчин, продажа в рабство…
– Ну раз уж вы припомнили королевские указы, то рассказывать я про это не буду, – угольная проволока на его лице разверзлась для улыбки. – Скажу лишь, что жена у меня есть, а отца у неё – больше нет.
– А сражения? Бились когда-нибудь в поле?
– Вся пустыня – наше поле. И бьются там постоянно. Мы там по указу лорда всякое отребье гоняем, вырезаем целыми кланами. Вот ещё, вспоминаю, лет восемь назад наш лорд с братом за власть сражались. Хороший был тогда день, жаркий до немоготы. Многие наши погибли в битве, некоторые позже от ран скончались, а кто-то просто не выдержал пути.
– И что же стало с братом лорда?
– А, этого отпустили. Указ лорда Харани, понимаете?
– Не понимаю, – удивился сир Хью.
– Проливать родную кровь для лорда недостойно, так он сказал. Мне не понять: я своих братьев ещё в детстве задушил, когда мы из-за еды сцепились.
– Вопрос достоинства очень важен для благородного человека.
Гарчестер плюнул:
– Между достойной смертью и недостойной жизнью я выберу второе. Да и этот далеко не ушёл – вернулся, напал на лорда, выколол глаз и едва не оттяпал правую длань. Я тогда первым в покои примчался, ох и треснул череп мерзавца под моим топором!
– А что же лорд Харани?!
– Долго смеялся, – ответил сир Гарчестер и сам залился глухим хохотом.
Рассказанное оставило смешанные чувства. Всё это больше напоминало разборки далёких от рыцарских идеалов дикарей, но в тот вечер, чтобы хоть как-то разбавить принесённое всеми прочими разочарование, Хью выслушал бы и бандита с большой дороги с его жуткими историями о пытках и убийствах безоружных путников. Сейчас он стыдил себя за проявленный интерес – не иначе как надо было пить ещё меньше вина.
«Вина, вина!» – повторил в голове мерзкий голос шута.
Солнце становилось всё напористее, но приносимый с Щедрого Моря, где трудились рыбаки из второго региона, ветер приятно обдувал кожу. Хилые домишки по обе стороны от дороги протяжно стонали в его объятиях.
А из кузницы вовсю валил пар. Звон молота о металл вызывал приятные чувства – правда, как уже узнал сир Хью, ковали здесь отнюдь не клинки, а подковы для лошадей из королевских конюшен. Королевский конюший мистер Стабл регулярно делал заказы, которые с неохотного позволения мистера Койна щедро оплачивала казна. Также сир Хью хорошо знал, что конюший Стабл к этим заказам никакого отношения не имеет.
– Мистер кузнец! – позвал сир Хью, переступив порог