Лихой только сейчас приметил, что чёрный рукав кафтана начальника рассечён и щедро пропитан кровью.
– Туда ходим, – кивнув головой в сторону колодца Милосельский. – Напиться хочу и рану надо перевязать.
Алёшка с князем поковыляли к воде, а Яков дёрнулся было ловить коней (князя, своего, Вратынского), но увидел, что бойцы уже словили их скакунов и вязали вместе с другими к коновязной балке. Возле колодца ошивался опричник.
– Доставай воды, чего егозишь, как прокля́тый! – в раздражении крикнул бездельнику Юрий Васильевич.
Баклушник кинулся к колодцу и сбросил вниз бадью, перевязанную верёвкой – посудина гулко шлёпнулась о водицу. Боец дождался, когда бадья наполнится доверху, и стал с усилием крутить рукоять во́рота. Внезапно опричник согнул спину дугой и отпустил ручку – бадья с шумом полетела обратно… Яков Лихой с удивлением уставился на медленно оседающего товарища – ему точнёхонько в спину вонзилась стрела.
– Тревога, братия! Нападение! – заорал Вратынский.
– Падь, Юр Василич! – закричал Лихой и потянул начальника вниз.
С помощью Алёшки, Яков завалил здоровое тело Милосельского на землю и накрыл его собой. Падая ниц, благородный княже заревел словно боров, которого резали на зиму. По двору бестолково шныряли остальные опричники. Некоторые из бойцов так и не сообразили ещё – а что случилось? Яков Лихой поднял голову и увидел, как по лугу резво бежали два новгородца по направлению к лесочку. Один из мятежников держал в руке скифский лук, тетива оружия колыхалась по ветру.
– Двое злодеев та́мось! Лови их, братушки! – завопил Вратынский, указывая рукой на луг.
Дюжина опричников пустилась в погоню за удиравшими к лесу мятежниками. Яков оглянулся – двор скита обезлюдел. Лишь лошади, пристёгнутые к коновязной балке, размеренно размахивали хвостами.
– Куда всей толпой понеслися… бараны безмозглые! – проревел диким голосом начальник, усевшись на землю.
Только поздно было – дюжина опричников уже летела по лугу в погоне. Один из бойцов споткнулся о кочку и шлёпнулся лицом в траву.
– Ша́врик вонючий, бестолочь кривоногая, – выругался князь и смачно харкнул, едва не задев благородной слюной Якова.
Ушлые повстанцы скрылись за опушкой лесочка. Вскорости там же растворились и преследователи. Неуклюжий опричник, слегка хромая, последним нырнул в зелень.
– Телеу́х колченогий, о́столбень сраный! – продолжал источать похвалу сердяге князь Милосельский.
– Как ты, Юрий Васильевич? – озаботился Вратынский.
– Яшка, Лёшка, вы хоть рядом сидите… Воды притащите мне.
Яков Лихой встал на ноги и хотел было направиться к колодцу, но не сделав и шага… замер на месте. Из кустов шиповника, что раскинулся густыми кронами с краю холма, вышли четверо дюжих повстанцев: трое новгородцев, а один – рыжебородый варя́жин. Мятежники неспешным шагом подходили к Юрию Милосельскому и его опричникам.
Наёмник собою внушал: высокого роста, могучего телосложения,