ащеул!
– Ну ты, курица синеглазая, – погрозился ярыга. – Сюда ходи!
Служивый человек наполовину обнажил клинок сабли…
– Сам ходи до моей личности, блудоу́м брыдлый, – огрызнулся шут и швырнул бубен скоморохам. – Благодарствую, братцы!
Дерзновенное оскорбление в лицо государева ярыги! Братцы-забавники гуськом потянулись прочь с глумилища. Опасные шутки…
Служивый кинулся к преступнику, но озорник проворно отпрыгнул в сторону, и засеменил назад, пятясь к длинным коновязным балкам у входа на Грачёв рынок. Ярыга со смоляной бородой бросился в погоню за шутом-нечестивцем. Ловкач-скоморох с ловкостью петлялся между многочисленными покупателями, отрываясь от преследователя. А неуклюжий медведь снёс по пути кряжистым станом двух холопок с корзинами. Дородные бабы вскрикнули и завалились в пыль. По земле рассыпалось барское добро, прикупленное на рынке: орехи, севрюга, белорыбица, пахучие шафраны в маленьких мешочках…
У коновязной точки холоп Силантий Козлов уже отвязал вороного коня от балки и резво растворился в рыночной толпе. Глумец подлетел к вороному: у копыт коня валялись в пыли кривые ножны, из которых торчала позолоченная рукоять сабли. На концах крестовины сверкали два смарагда. Кривляка-кочет схватил ножны, лихо запрыгнул в седло и отъехал немного в сторону. Когда глумец подбирал оружие с пыли: с его русой головы свалилась наземь барловка с алым гребнем. К коновязной точке подбежал ярыга. Он приметил, что беглец не спешит удирать от него. Служивый поднял с земли шапку скомороха и швырнул ею в глумца: барловка воткнулась в тело скакуна и шлёпнулась на землю. Служивый медведь гаркнул во всю глотку:
– Слезай с воронка, дура! Государеву человеку перечишь!
– Догоняй, коли смелый, – ершился глумец-кочет.
Ярыга доковылял до каурой лошади и стал поспешно разматывать верёвку. Ослобонив животное, он резво вскарабкался на лошадь. Кочет дал вороному шпор, ярыжка сделал тоже самое каурке, и закрутилась погоня блюстителя порядка за шустрым шутом по нешироким улочкам.
Глава 12. Святые устои Отцов
Ярыга нагнал беглеца за стенами обширных земель Симеонова монастыря, у холмистой местности округлого пустыря, огороженного от дороги дубами и красавицами-липками, благоухающими ныне медовым ароматом светло-жёлтеньких цветков. Далее по извилистому и узкому тракту начинались земли Опричного Двора. Вдалеке уже виднелись его высокие каменные стены грязно-бурой расцветки. Скоморох залетел на пустырь, проскочив на вороном в проём между дубом и красуней-липой, натянул поводья. Конь, оторжавшись и встав на дыбы, замер на месте. Буслай спрыгнул со скакуна, вынул из ножен саблю-шамшир, прочертил оружием круг над русой головой. Ярыга уже слезал с каурой кобылы поблизости. Шут бросил ножны на пыльную землю. Он с благородством дождался пока государев ярыга вынет из ножен сабельку и только тогда подбежал к служивому. Неприятели скрестили клинки и пошла сеча. Вороной конь и каурая кобыла поплелись ближе к деревьям – искать зелёной травы.
Государев ярыга малость приуныл: он ещё никогда не