к уголкам тонких, плотно сжатых губ. Волосы, тёмные с проседью, были прилизаны назад, но выбившиеся пряди придавали ему вид человека, который редко заботится о своём внешнем виде.
Под его глазами залегли тени – не просто от усталости, а от чего-то более глубинного, того, что оставляет след не только на лице, но и в душе. Громов работал с мёртвыми слишком долго. Он знал, как пахнет смерть в разное время года, знал, как выглядят глаза тех, кто уходит не по своей воле. Он давно привык к телам, которые никто не оплакивал, и к тем, вокруг которых вились тайны. Возможно, именно это и сделало его тем, кем он был сейчас – человеком, который не задаёт лишних вопросов, но слишком многое понимает.
Он был невысоким, но худоба делала его фигуру вытянутой. Пальцы длинные, сухие, с пожелтевшими ногтями – то ли от постоянного контакта с химическими реагентами, то ли от вечной привычки курить. Он держался ровно, но его движения выдавали усталость – не физическую, а ту, что накапливается годами, когда каждый день приносит одно и то же.
Он не сразу поднял голову, но когда их взгляды встретились, Мезенцев заметил в его глазах что-то… необычное.
Страх? Нет. Скорее… тревогу.
Громов отложил очки на стол и сухо кивнул.
– Господа, – произнёс он негромко, но голос его был ровным, без дрожи, словно он встречал их не в морге, а за своим рабочим столом в каком-нибудь архиве.
– Василий Аркадьевич, – произнёс Павлов.
– Рад бы приветствовать вас в более приятных обстоятельствах, – пробормотал эксперт, затем указал на тело.
– Вы уже закончили осмотр? – спросил Мезенцев, подходя ближе.
Громов откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул.
– Да. Результаты… – он помолчал, подбирая слова. – …результаты странные.
– В каком смысле? – насторожился Павлов.
Громов взял лист бумаги, пробежался по нему глазами, затем посмотрел на детектива.
– Тело находилось в воде не менее двух месяцев.
Мезенцев едва заметно нахмурился.
– Каким образом удалось это установить?
Громов сцепил пальцы в замок.
– Есть несколько факторов. Во-первых, кожа на руках и ногах сморщилась, но вместо обычного разложения ткани остались обезвоженными.
– Как это понимать? – Павлов опёрся на край стола.
Эксперт потёр уставшие глаза.
– Обычно в воде тело разлагается по определённой схеме. Сначала кожа размягчается, затем отделяется, затем начинается гниение мягких тканей… но здесь этого не произошло.
– Почему?
– Будто вода не смогла завершить процесс.
Мезенцев переглянулся с Павловым.
– Обезвоживание, – задумчиво повторил детектив. – Вы хотите сказать, что её… высушили?
Громов не ответил сразу.
– Я хочу сказать, что тело не поддаётся обычным процессам разложения.
– Как это возможно?
Эксперт медленно снял очки, положил их на стол и посмотрел на детектива.
– Я