тела государей христианских, великих князей русских, лежат и гробы их находятся. Кроме того, епископ Кирилл просил трибунальный суд взыскать с пана Семашко 10 тысяч злотых в вознаграждение за убытки и оскорбления.
Люблинский трибунал определил, что Кирилл Терлецкий должен пользоваться епископской властью и уважением, как ему то и подобает, и жить в епископском доме, в замке Луцком, отправляя богослужение в соборной церкви, – по стародавнему обычаю. Что же касается 10 тысяч злотых, то столь щекотливый вопрос трибунал не смог решить достоверно на месте и препроводил дело в суд гродский Владимирский для всестороннего исследования и рассуждения, предписав тяжущимся сторонам явиться в тот суд в ближайший судовой срок.
И хотя суд Владимирский решил дело в пользу епископа, адвокаты пана Александра Семашко, объявив свое неудовольствие, опять перенесли дело в трибунальный суд апелляционным порядком.
Но пришел час отстраниться от сих страшных и порой бóльшее зло предвещающих судовых актов и открытым взором взглянуть на нашего тяжущегося с неутомимым Семашко епископа, изнемогающего под таким непосильным бременем.
Размышляя о превелебном Кирилле в его толиких страданиях, я представляю в мыслях своих и вызываю на погляд света сегодняшнего те скорбные, а не радостные, как должно, для епископа пасхальные дни 1591 года, когда он, удрученный жаждой и голодом, столь остро ощущаемыми его изнеженным телом, сидел в холодной, пустой и гулкой замковой церкви соборной, и вокруг, невидимый и не спящий в пасхальной ночи, лежал его Луцк, епископская столица Волыни: доносился до слуха его густой и раскатистый благовест праздничных колоколов, сквозь приотворенное в темень окно веяли сырые, живительные и ни с чем не сравнимые запахи очередной нарождающейся весны, осененной благодатию великого Празднества…
О, благословенная, милая моя Русь-Украина!..
Светлая Пасха Христова…
Весна земли твоей и обновление бытия…
Потемнелые льдины, величественно и неспешно плывущие в стрыйской свободной воде, играющей веселыми отражениями-бликами.
О, пасхальная мати моя, Русь-Украина, – сохраниться тебе и пребыть в веках нерушимой и юной!..
Думал ли об этом и тако наш заключенный епископ, лишенный радости пасхальной заутрени, я не знаю, но мнится мне, что в эту пронзительную и чудесную ночь воспоминания о главном событии нового времени, преобразившем ток всей мировой истории, душа Кирилла, не совсем еще омраченная хитробесием и зловерием, сквозь пелену обиды на старосту пана Александра Семашко, должна была содрогаться от припоминательной радости, когда начинал звучать в памяти особым строем пасхальный кондак, на осьмый глас выводимый хором небесным:
«Аще и во гроб снизшел еси, Безсмертне, но адову разрушил еси силу, и воскресл еси яко Победитель, Христе Боже, женам мироносицам вещавый: Радуйтеся! и Твоим апостолом мир даруяй, падшим подаяй воскресение.
Воскресение Христово