Кирилл обрел свою новую епископию в самом жалком состоянии, ибо все, что можно было унести, было расхищено епископским родом Борзобогатых. По смерти баннита Ионы, его невестка показала себя настоящей воительницей, дочерью своего бурного века:
«…пани Василевая Борзобогатая Красенская, секретаровая его королевское милости, з сынами своими Констентином и Васильем Красенскими, будучи при смерти владычней взявши дей до рук своих ризницу и з серебром церковным, и уберы епископье, и скрыню с привельями и зыншими многими речами церковными, побрали и собе привласчили… с тое скрыни все привилья перших господарей хрестьянских, королей Польских, великих князей Литовских и Русских и иных князей, панов, фундуши на церкви и на вси имена, до тое церкви соборное належачие, и сребро и книги церковные побрали… А с церкви соборное взял крест золотый великий, роботы велми коштовное везеное, с каменем дорогим, который стоял тисечи золотых, камень великий дорогий из образу Пречистое Светое выняли, и взяли, и до Кгданьска продати отослали, которого шацовано шесть сот таляров, Евангелие, сребром оправное з шмалцом, велми коштовное, на паркгамене писаное, зовомое Катерининское; в нем многие фундуши вписаные. Книги тые побрано: Правила светых отец на паркгамене, Псалтыр в десть, книгу Четью отеческую, книгу Ефрем, книгу Требник малый в полдесть… Замок церковный Хорлуп, надане великого князя Швитригайла, в том замку было дел три отливаных, а две железных, гаковниц двадцать, ручниц пятьдесят и шесть… то пак дей тую всю стрелбу пан Василей Красенский, секретарь, з сыном своим Консентином с того замку побрали до своих имений… C церкви меншое Рожисцкое заложеня Светое Пречистое взяли Евангелие, серебром оправное, и иншие книги и образы все и звон и зо всим спустошили, же жадное речи в той церкви не зоставили. А с церкви манастыря Дубисчкого взяли книг четверы и два звоны больших, а два малых зоставили, и чернецов разогнали, келии их побрали и до Быту поотвозили, где попелы палили; а от тоже церкви, клепало железное взявши, сокеры поковати казали…»
В таком плачевном состоянии нашел свою вдовую после Борзобогатого епископию Луцкую превелебный Кирилл Терлецкий. Конечно, при некотором напряжении воображения можно представить то богатство разнонаправленных чувствований, охватившее его при виде толикого разбойного опустошения «хлебов духовных», отныне по праву принадлежавших токмо ему. И потому, будучи человеком хоть и изнеженным высоким происхождением и обретенным с младых ногтей благополучием своим, но очень деятельным и неуемным, как показала вся его дальнейшая жизнь в Луцкой епископии, владыка Кирилл предпринял ряд решительных мер, дабы вернуть обретенной епархии прежнее великолепие и благочиние, ну и, конечно же, былые богатства церковных имений.
Первым делом в своем благоначинании превелебный Кирилл обвинил соборное луцкое духовенство, только что засвидетельствовавшее как ему, так и гродскому суду, о разорении,