часто говорили это и раньше. Но ты бы не хотела, чтобы я умер, Паулина, правда?
– Нет, – сказала Полина, – не хотела бы, потому что тогда ты не смог бы больше рассказывать мне сказки; мне говорили, что дядя Фридрих не может говорить, потому что умер.
– Послушай, Паулина, – сказал Отто, – если я не выберусь отсюда, я наверняка умру. С каждым днем мне становится все хуже, и лекарь не может мне помочь.
Тут он не выдержал и, уткнувшись лицом в свою постель, расплакался, а Паулина сидела и серьезно смотрела на него.
– Почему ты плачешь, Отто? – спросила она через некоторое время.
– Потому что, – сказал он, – я болен и хочу, чтобы мой отец пришел и забрал меня отсюда.
– Но почему ты хочешь уйти? – спросила Паулина. – Если твой отец заберет тебя, ты больше не сможешь рассказывать мне свои истории.
– Нет, смогу, – сказал Отто, – потому что, когда я вырасту и стану мужчиной, я вернусь и женюсь на тебе, и когда ты станешь моей женой, я смогу рассказать тебе все истории, которые знаю. Дорогая Паулина, не можешь ли ты сказать моему отцу, где я, чтобы он мог прийти сюда и забрать меня, пока я еще жив?
– Может быть, и смогу, – сказала Паулина, помолчав, – потому что иногда я хожу с Максом навестить его мать, которая нянчила меня, когда я была маленькой. Она жена Фрица, свинопаса, и она велит ему рассказать об этом твоему отцу; потому как она сделает все, о чем я ее попрошу, а Фриц сделает все, что она велит.
– И ради меня ты скажешь ему, Паулина? – спросил Отто.
– Но, знаешь, Отто, – сказала маленькая девочка, – если я скажу ему, ты, правда, пообещаешь приехать и жениться на мне, когда вырастешь?
– Да, – ответил Отто очень серьезно, – обещаю.
– Тогда я передам твоему отцу, где ты, – сказала она.
– Но ты сумеешь сделать так, чтобы барон Генрих не узнал об этом, Паулина?
– Да, – сказала она, – потому что, если бы мои родители узнали, что я это сделала, меня бы побили, и может быть, отправили бы меня в постель одну в темноте.
Глава IX
Как одноглазый Ганс появился в Труц-Дракене
Поздним вечером Фриц, свинопас, сидел за столом и ел овсянку из большой деревянной миски. Его жена Катрина сидела на другом конце стола, а полуголые маленькие дети играли на земляном полу. Перед камином, свернувшись калачиком, лежала лохматая собака, а поросенок, хрюкая, чесался о ножку грубого стола рядом с тем местом, где сидела женщина.
– Да, да, – говорила Катрина, продолжая разговор. – Правда, что жители Дракенхауза – плохие люди, и я этого не отрицаю, но все равно жалко, что с таким простодушным ребенком, как молодой барон, так обращаются, и теперь, когда наш господин барон сделал так, что он никогда не сможет причинить нам вреда, я думаю, что его не следует оставлять умирать в одиночестве в этой темной камере.
Фриц, свинопас, в ответ только хмыкнул, не поднимая глаз от миски.
– Ну да, – сказала Катрина, – я понимаю, что ты имеешь в виду, Фриц, и что