с усталым вздохом дозорный повернулся и медленно зашагал в дальний конец галереи.
Мгновенно неподвижная фигура поднялась и бесшумно и быстро заскользила вверх по лестнице.
В каждом конце галереи стояло по две грубые каменные колонны. Черная фигура скользнула за одну из них, прижалась к стене и застыла прямо и неподвижно, словно тени вокруг.
Дозорный шел по длинной галерее, его меч побрякивал в тишине в такт шагам.
В трех футах от неподвижной фигуры за колонной он развернулся и стал возвращаться. Тень отделилась от колонны и стала быстро красться за ним. Страж еще сделал шаг-другой, тень позади него на мгновение пригнулась, сжалась, затем, как молния, прыгнула вперед на свою жертву.
На лицо мужчины упала темная ткань, и в то же мгновение он с приглушенным грохотом полетел на камни. Затем последовала яростная безмолвная борьба в темноте, но каким бы сильным и крепким ни был дозорный, он не мог сравниться с Одноглазым Гансом, обладавшим нечеловеческой силой. Ткань, которую набросили на голову стража, была туго и надежно завязана. Затем его повалили лицом вниз, и, несмотря на яростное сопротивление, связали руки и ноги крепкой тонкой веревкой.
– Здесь отвратительно пахнет паленым рогом
Задача была выполнена. Ганс поднялся на ноги и вытер пот со смуглого лба.
– Послушай, братец, – прошептал он, прижимая что-то холодное и твердое к шее противника. – Знаешь, что это? Это широкий кинжал, и если ты сумеешь вытащить кляп изо рта и издашь хоть какой-нибудь звук, я воткну его тебе в глотку.
С этими словами он снова сунул нож в ножны, затем наклонился и поднял дозорного, перекинул его через плечо, словно мешок, и, сбежав по ступенькам так легко, как будто его ноша ничего не весила, понес ее к арочному дверному проему, из которого вышел некоторое время назад. Там, предварительно сняв с пленника все оружие, Ганс усадил его у стены.
– Ну, братец, – сказал он, – теперь нам будет легче разговаривать, чем там, наверху. Я скажу тебе откровенно, почему я здесь: я хочу найти место, где держат молодого барона Отто из Дракенхаузена. Если ты можешь сказать мне, прекрасно, если нет, я перережу тебе глотку и найду того, кто знает. А теперь, братец, не скажешь ли ты мне то, что я хочу узнать?
Дозорный слабо кивнул в темноте.
– Хорошо, – сказал Ганс, – тогда я вытащу твой кляп, чтобы ты мог мне сказать, только не забывай о моем кинжале.
После этого он развязал своего пленника, и тот медленно поднялся на ноги. Встряхнулся и огляделся по сторонам тяжелым, растерянным взглядом, словно только что очнулся от сна.
Его правая рука украдкой скользнула вниз, но ножны кинжала были пусты.
На лицо мужчины упала темная ткань
– Ну же, братец! – нетерпеливо сказал Ганс. – Время идет, а потерянного не воротишь. Покажи мне дорогу к молодому барону Отто или… – и он поточил сверкающее лезвие кинжала о свою ороговевшую ладонь.
Дальнейших